Много лет дружил с одной светской дамой, которая на протяжении почти всей своей жизни, за исключением нескольких последних лет, вела авторские передачи о музыке. Познакомили меня с ней наши давние друзья-искусствоведы в 1994 году. В тот год руководитель крупного московского салона музыкальных инструментов предложил мне создать "с нуля" журнал "Аккорд", одноимённый его детищу, за что я неожиданно для себя ухватился. Мне, до того участвовавшему в создании первых частных информационных сетей, было интересно попробовать себя в издательском деле, знакомом лишь со стороны. Это предложение совпало с конкурсом имени П. И. Чайковского. Предлог попасть на конкурс был надёжным - необходимо было обеспечить журнал интересными материалами, поэтому знакомство с Фаридой Фахми оказалось как нельзя кстати.
Впечатление она производила на всех сильное и мгновенное - восточная красота сочеталась с изысканными манерами и характерным тембром голоса, которым она владела виртуозно. Вне эфира, в жизни она могла не произносить ни слова - властные и убедительные интонации продолжались в её жестах. Встретившись у консерватории, мы вошли в двери служебного входа и стали медленно подниматься на третий этаж. На пролётах лестницы стояли и перешёптывались молодые люди, многие с ней здоровались, но Фарида была сосредоточена на своём и всем отвечала одинаковым лёгким кивком. Ещё внизу ей сказали, что руководство отказалось выдавать всем пишущим о музыке служебные пропуска, а билеты давно кончились. Лаконичным жестом Фарида показала мне, чтобы я её ждал, а сама решительно вошла в директорский кабинет. Дверь захлопнулась, и по оживлению среди молодёжи мне стало понятно - её не только хорошо знают, но и ждут действий. Кто-то тихо, но отчётливо произнёс: "Сейчас она ему даст..." - и все притихли. Прошло минут пятнадцать. Из-за огромной дубовой двери иногда долетал её голос, но о чём шла речь - можно только догадываться. Выйдя, она, обращаясь ко мне, очень спокойно и буднично произнесла: "Всё нормально". Это услышали и стали радостно переглядываться. Заступничество Фариды касалось всех, а нам на выбранные ею выступления конкурсантов предоставлялась исключительно гостевая ложа... Чуть позже, когда параллельно моей издательской деятельности мы проводили эксперимент с кодированием речи в шумах и коллега попросил меня произнести фразу для её последующей обработки динамическим ансамблем фазовых спектров, я без малейшей задержки произнёс знаменательные для меня слова: "На конкурсе Чайковского мне больше всех понравился пианист Гиндин..." Если бы не ограничение длительности фразы шестнадцатью секундами, я бы ещё добавил "...и Фарида".
Её владение интонациями и жестами было исключительно убедительным даже в самых сложных ситуациях. Однажды я понял, как женщина в восточных традициях способна одним жестом, одним взмахом платка остановить буйство толпы. Это случилось уже в следующем, 1995 году. Директором и художественным руководителем Большого театра только что был назначен Владимир Васильев, друг и давний поклонник Фариды. На открытие сезона - балет "Спартак" - мы поехали на моей старенькой машине. Припарковавшись у служебного входа, я было поспешил открыть дверцу Фариды, как от дверей к нам быстрым шагом, с абсолютно безукоризненной старорежимной офицерской выправкой и учтивостью, но без подобострастия подошёл капитан милиции, открыл дверцу так, будто это была не серая "Волга", а как минимум "Кадиллак", - и протянул Фариде руку. Зеваки останавливались - со стороны было впечатление, что снимается кино... Мы вошли в фойе. Здесь было много народу - все ждали аудиенции с новым директором, но при виде смуглой арабской женщины в белом платье в крупный чёрный горошек, опоясанной чёрным ремешком и, самое главное, в огромной белой широкополой шляпе с чёрной лентой и ниспадающей вуалью, - все невольно расступились. Сопровождавший капитан милиции — видимо, это всё-таки был не актёр, а начальник охраны театра — открыл дверь кабинета, Фарида вошла — Васильев ждал её у входа. Сначала поцелуи, потом громкие поздравления с назначением — и дверь захлопнулась. Все молча, безропотно ждали — быть случайным свидетелем мизансцены из жизни аристократов того стоило. Минут через десять Фарида вышла из кабинета, на ходу поправляя шляпу, и нас повели на бельэтаж второго этажа, слева от сцены. Объяснила, что это её постоянное и излюбленное место. Действительно — сцена была вся как на ладони, акустика — исключительная. Фарида придвинула бархатное кресло к самому краю, я сел позади. Весь спектакль она держалась прямо, не облокачиваясь на спинку кресла и не снимая шляпы... И вот "Спартак" закончился. Артисты вышли на поклоны. Зал рукоплескал. Занавес опустился, и в тот момент, когда артисты ещё не покинули сцены, а зрители не разошлась, небольшая группа молодых людей с ярко выраженной балетной осанкой стала громко скандировать: "Григоровичу - слава, Григоровичу - слава..." Шумиха вокруг смены художественного руководителя Большого была известна публике, но к открытию сезона почти стихла. Группа поддержки напомнила о ней громко и вызывающе. В оцепенении никто не двигался, были слышны лишь их выкрики. Я подумал - ещё мгновение, и начнётся грандиозный скандал... В этой зловещей тишине Фарида неожиданно резко поднялась со своего кресла, фыркнула, придерживая шляпу круто повернулась на каблуках и решительно направилась к выходу бельэтажа. Все, в том числе и те самые молодые люди смотрели в нашу сторону, вслед ушедшей Фариды, а потом молча, без обычного послеспектакльного шума стали выходить из зала. Даже я опешил от произошедшего и еле догнал её на лестнице. Скандал был сорван.
Судьба Фариды была отнюдь не безоблачной. Мать — простая русская женщина, вышла замуж за араба, приехавшего из Саудовской Аравии помогать делать мировую революцию. В годы сталинских репрессий вся семья Фариды оказалась в лагерях ГУЛАГа. Выжили, но семья распалась. Окончила центральную музыкальную школу и консерваторию по классу фортепьяно. На выпускном концерте Фарида и будущий главный дирижёр Лондонского филармонического оркестра Владимир Ашкенази аккомпанировали друг другу. Но как талантливая пианистка Фарида попала на радио — я не знаю. Последним местом работы Фариды Фахми стало Радио-1. Однажды она пригласила меня на концерт в Дом звукозаписи, что на Малой Никитской. Вела его своим "фирменным" голосом, который я впервые услышал на радиостанции "Юность". Да, я помнил её голос с самого детства. Многих ныне знаменитых, а тогда никому не известных "юных дарований" Фарида приглашала на свою музыкальную всесоюзную передачу. Рассказывая мне об этом, она особенно радовалась, что первой "вывела в эфир" Александра Градского, после которого он "проснулся великим". Услышав от меня слова восхищения в адрес маэстро и то, что именно этот эфир я слышал и до сих пор помню, Фарида ринулась к телефону и стала было набирать его номер со словами: "Я тебя сейчас с ним познакомлю!.." Но я остановил её, смутившись и на секунду представив, что моё мнение, даже самое искреннее, ничего не добавит его самооценке - гениальный человек самодостаточен, - и попросил Фариду отложить наше знакомство. Теперь, когда Фарида ушла, об этом, конечно, жалею. А на той эфирной записи четвёртой симфонии Малера с комментариями для радиослушателей невольно подумалось, что её голос интонационно или даже просодически - по интонации, паузе, ударению - иногда звучал богаче целого оркестра...
Детей у Фариды не было, а наследники не обременяли себя частыми наездами. Мне и её родственнице, Лене Кабатовой, приходилось ухаживать за ней последние годы жизни. Наши поездки ко всяким научным и околонаучным светилам ни к чему не привели - меланома усугублялась не вполне удачной операцией в онкоцентре, поэтому умирала она мучительно.
В это сложно поверить, но одессит Марк Горенштейн, много лет живший и творивший в Кишинёве, своим положением во многом обязан Фариде: в том числе её журналистскими стараниями он был назначен руководителем Государственного академического симфонического оркестра России имени Светланова. Московские журналюги между собой посмеивались и "за глаза" говорили, что, мол, она своими публикациями из "местечкового музыканта сделала великого дирижёра". Наверное, это преувеличение было замешано на лёгкой зависти к её публицистическому дару и полемическому задору. В прессе она решительно отстаивала его слышание произведений, но при личных встречах спорила отчаянно. В многочисленных статьях о Горенштейне того периода автором указан Кабатов - в качестве одного из псевдонимов Фарида взяла фамилию своего родного дяди, профессора МГИМО. Часто меняла стиль и структуру статьи, стараясь скрыть своё авторство, не только хвалила, но и критиковала. Иногда Горенштейн звонил ей и жаловался, что опять какой-то Кабатов написал, что его трактовка ошибочна... Всё это знаю не понаслышке - важные критические статьи я, независимый и отрешённый от музыкально-журналистской среды, набирал под её диктовку. Передавать кому-либо иному было чревато раскрытием инкогнито.
Так получилось, что этот странный клубок разнозначной дружбы с Фаридой закономерно уберёг нас от страшной гибели. Мы с женой Татьяной
fever_weed решили посетить мюзикл "Норд-Ост". За неделю до концерта я позвонил в кассу и узнав, что билеты стоят семьсот рублей, решил воспользоваться связями Фариды. На мою просьбу она загремела в телефонную трубку своим грудным голосом: "Никакого "Норд-Оста"! Двадцать четвёртого у Марка открытие сезона!" И мы все - Фарида, Татьяна и я - пошли в консерваторию. После концерта повезли её домой, и пока она на кухне минут сорок обсуждала прошедший концерт с Горенштейном, которого в это время ещё везли на дачу в Крёкшино, мы смотрели по телевизору происходящий кошмар на Дубровке. Только после этого поняли, почему на наши пейджеры от родителей Татьяны один за другим приходили слова: "Где вы?!" Ответно позвонить долго не могли — разговор Фариды по телефону был явно нервный - это было слышно на всю квартиру. Вызван он был, как нам показалось, несовпадением их взглядов на то, к чему надо было стремиться в звуке, что надо было добиваться от оркестра, что сделал Горенштейн и что услышала Фарида. Внезапно она отложила трубку, закурила сигарету, зашла в нам в комнату и сказала: "Это безумный Горенштейн... Сейчас будет еда. Я его пошлю на...!" Потом мы позвонили в Беларусь, успокоили родных и сели есть наспех сделанный салат. Фарида больше не смогла сдерживаться и заплакала. Успокаивали как могли — не надо так переживать, соглашались с ней — да, надо его бросать... Увы, эту злосчастную ступню Фарида ушибла во время пробежки в парке, что рядом с домом — ежедневная гимнастика, пробежки и бассейн были необходимы ей для поддержания формы.. Но вместо лечения она, хромая на разбитых пальцах, вместе с оркестром "Молодая Россия" поехала в Питер - надо было "делать прессу" Горенштейну, договариваться с неким почтенным музыковедом, который весьма уважал Фариду... Её смерть, несмотря на постепенное и явное приближение, повергла Горенштейна в шок - он чуть не сошёл с ума и сорвался - с оркестрантами возник серьёзный конфликт, а журналисты, поголовно обвинённые им в заговоре против него, даже объявляли бойкот...Вот такие мы люди, все очень разные, но переплетённые своими разнонаправленными представлениями и слышаниями. И неизвестно, что лучше для искусства - быть отчуждённым нелюдимом как Михаил Плетнёв или сходить с ума от людей. А тот листок с последними записями Фариды наверняка затерялся: скорее всего, племянник не обратил на него внимания...
© Chelovechek
P.S. Сподвигнуло меня к написанию этого текста обсуждение в ЖЖ сообщения, что швейцарский оркестр отказался играть с Плетнёвым...
Важное для меня обсуждение этого текста идёт на KpNemo.ru и ForumKlassika.
Для особо злорадствующих поясню, что в уголовном законодательстве Таиланда, которое базируется на заимствованной у Франции в конце XIX века системе уголовного права, презумпция невиновности действует только на уровне судебного разбирательства. На уровне дознания и полицейского следствия действует презумпция вины. Полиция получает заявление от предполагаемого потерпевшего, и она обязана действовать, исходя из презумпции искренности и достоверности содержащихся в заявлении обвинений.
P.P.S. Спасибо всем за поддержку и рад сообщить то, что многие под улюлюкание средств массового изумления и по известным причинам не хотели слышать своими натруженными ушами, ибо полагаю, что "Зависть тайная — летальная, Как сказали бы врачи..." (А. Галич) всегда довлеет над тем местом, где должен находиться мозг. Вот это сообщение:
Дело российского пианиcта и дирижера М.Плетнева закрыто
Информацию об этом распространила британская газета The Guardian со ссылкой на заявление Российского национального оркестра (РНО), подтвердившего снятие с музыканта обвинений.
Ранее местная полиция обвинила М.Плетнева в растлении нескольких мальчиков.
Однако позже тайские власти вскрыли сеть сутенеров, привлекавших для оказания сексуальных услуг несовершеннолетних. Официальным прикрытием для злоумышленников служили несколько интернет-кафе. Одним из владельцев заведений являлся гражданин Таиланда Тайпхоп Бунпхасонг.
Именно он дал показания в отношении М.Плетнева. В то же время сам дирижер заявлял, что Т.Бунпхасонг, присматривавший за домом музыканта в Паттайе, вполне мог пользоваться интернет-ресурсами музыканта, не поставив последнего в известность.